Павел Шмерко: «Если вы не знаете своего анестезиолога, значит, всё прошло хорошо»

Есть такие виды деятельности, где при правильно выполняемой работе её перестают замечать. Для анестезиологов это характерно: если пациент хорошо уснул и хорошо проснулся – он может и не запомнить имя врача. Так описывает особенности своей специальности Павел Шмерко, руководитель центра анестезиологии и реанимации Дорожной больницы, поясняя, что нахождение «в тени» иногда может быть лучшей оценкой труда.

– Дорожная больница – одна из крупнейших в городе, и вы управляете таким «жизненно важным» её отделением как анестезиология и реанимация. Расскажите о его структуре.

– Наша служба представлена тремя структурными подразделениями: двумя отделениями реанимации и трансфузиологическим кабинетом. Мы аккумулируем всю работу по профилю анестезиология-реаниматология в стационаре и проводим трансфузионную терапию. Сейчас в отделении работает 21 врач анестезиолог-реаниматолог – вместе с младшим сестринским персоналом штат составляет около 80 человек. Мы укомплектованы и оказываем помощь в полном объёме. В год проводится порядка 10 000 анестезий, более 1000 пациентов проходят через реанимационное отделение.

– Анестезиолог-реаниматолог – какие виды помощи стоят за этой специальностью?

– В нашей работе есть два «кита» – анестезиология и реаниматология. Если анестезиология – это контроль боли, то реаниматология – более глобальное направление, контролирующее все жизненные параметры организма при изменяющихся, как правило, тяжёлых, критических условиях. Это более фундаментальная наука, которую можно считать определяющей в нашей профессии. Помимо этих двух «китов» есть ещё много методик, достаточно сложных, которые тоже попадают в поле обеспечения жизни пациента.

– Получается, не случайно за рубежом, чтобы стать анестезиологом-реаниматологом приходится учиться дольше, чем на врача любой другой специальности?

– Да, за рубежом это специализация считается одной из самых сложных, поэтому входит в топ наиболее высокооплачиваемых. У нас на данный момент обязательна двухлетняя ординатура, которую проходят дипломированные врачи, после чего они получают сертификат специалиста анестезиолога-реаниматолога. За границей, чтобы получить такой сертификат, учиться нужно от 4 до 10 лет. Всё дело в многозадачности, о которой я уже говорил.

– Полагаю, в этом сложном направлении от медика требуются особые навыки?

– По-моему мнению, анестезиологами-реаниматологами становятся люди, у которых есть приверженность к «балансировке на краю». Это люди, которых не пугает быстрота принятия решений – наоборот, им интересна динамичная деятельность. В этом смысле нас можно сравнить с пожарными или полицейскими – службами быстрого реагирования.

Знаете шутку про пожарного? Который на работе, в основном, спит, а работает 10 минут в год, когда случается пожар. При этом эти 10 минут настолько важны, что оправдывают всё то время. Вот и мы также, только у нас эти «10 минут» случаются регулярно.

– Люди решают всё? Или имеет значение оснащение операционной?

– Это определённый тип людей плюс высокотехнологичное оборудование, сложная аппаратура, современные препараты. Могу сказать, что в данный момент наше отделение обладает всеми средствами и методиками, используемыми в мире. И виды анестезии мы применяем точно такие же, как в других странах. У нас представлены все виды анестезиологического пособия. От самых простых, для лёгкого успокоения пациентов при процедурах – до сложных, комплексных, позволяющих управлять сознанием пациента во время операции и эффективно обезболивать.

– Анестетики нового поколения – в чём их преимущество?

– Задача современных препаратов – максимальная управляемость и «предсказуемость» их воздействия на организм. А чем управляемее препарат, тем он безопаснее для пациента. Дозы анестетиков сейчас настолько выверены, что говорить об их вреде для здоровья достаточно сложно. Версия о том, что наркоз отнимает несколько лет жизни, давно уже стала мифом. Препараты управляемы, предсказуемы, что важно для врача, и комфортны, что важно для пациента. Они легко просыпаются после наркоза, не испытывая негативных ощущений.

– Все ли медучреждения, предлагающие лечение под наркозом, могут обеспечить пациентам безопасность и комфорт?

– Все клиники, которые предоставляют такие услуги, должны работать по стандартам. К слову, достаточно жёстким. Квалифицированному анестезиологу полагается правильно организованное место с серьёзным материально-техническим оснащением. Насколько хорошо они могут быть организованы в маленьких центрах? Вопрос дискутабельный, однозначно судить сложно.

При нормальном течении процесса – всё хорошо, а вот при возникновении каких-то нестандартных ситуаций риски в небольшом медучреждении всё-таки выше. В крупных клиниках при доступности анестезии и арсенала высокотехнологичных аппаратов проблемы, если и возникают, быстро диагностируются и устраняются. Ещё раз подчеркну – счёт идёт на минуты, а иногда и на секунды.

– Какие параметры организма вы должны держать под контролем во время операций?

– Иногда анестезиологов-реаниматологов сравнивают с пилотами. Сходство в том, что нам нужно держать под контролем до 10-12, а иногда и больше, параметров одновременно. В анестезиологии в течение короткого времени, а в реаниматологии контроль может осуществляться день, два, месяц, год.

Во время операций мы следим за показателями гемодинамики, их как минимум несколько – пульс, давление, частота сердечных сокращений и т.д. Мы оцениваем ритм сердца, температуру, глубину нейромышечного блока, глубину сознания и т.д. Это я очень бегло перечисляю, параметров гораздо больше.

– Можете назвать тренды современной анестезиологии?

– Есть определённая спираль развития науки, анестезиология также движется по спирали вверх.

Сегодня одним из трендов считается максимальная локализация эффекта в зоне. Если говорить по-простому: проводится операция на стопе, мы максимально выключаем болезненную чувствительность в этой области плюс проводим общую седацию и обеспечиваем комфорт пациента.

Второй тренд – визуализация. Раньше наша работа основывалась на знании анатомии и использовании анатомических ориентиров, имеющих широкую вариабельность у разных людей. Сейчас мы активно используем методы навигации с помощью УЗИ, компьютерной томографии, с учётом нейростимуляции и т.д. Тем самым полагаемся не на знание ориентиров, а на чёткий тотальный контроль, позволяющий добиться максимальной безопасности.

– Вы много говорите о комфорте пациента: это хорошая переносимость анестезии или что-то ещё?

– Создание эмоционального, психологического комфорта пациента во время пребывания в больнице.

Когда человек находится в сложных условиях, на грани жизни и смерти, у него притупляются эмоции, и ему нужен какой-то толчок в выздоровлении, «глоток свежего воздуха». Можем взять и погулять с пациентом по территории больницы, например. Мы стараемся как можно раньше социализировать «тяжёлого» пациента, если понимаем, что можем контролировать уровень его безопасности.

 – Работа в операционных и реанимациях требует эмоциональной отдачи. Как восстанавливаетесь – отдых, хобби…

– Наверное, люди нашей специальности всё-таки больше склонны к экстремальному отдыху. Я занимаюсь спортом. Сноуборд, плавание. У нас вообще спортивный коллектив, физически крепкий, потому что работа связана, в том числе, и с уходом за пациентом. Помочь ему, поддержать, сопроводить.

 – Вижу, что вы заторопились. Сегодня тоже сложный день?

– День самый обычный: 6 операций в одном отделении, 8 – в другом, 8 – в третьем. 8 пациенток из гинекологического отделения. Порядка 10 эндоскопических исследований плюс 10-12 мелких медицинских манипуляций, которые проводятся с анестезией.