16 октября отмечается Всемирный день анестезиолога-реаниматолога. В преддверии профессионального праздника об особенностях своей профессии рассказал Дмитрий Камозин, врач анестезиолог-реаниматолог Новосибирской областной больницы.
– Выбор такой специализации – осознанный шаг или случай?
– Можно сказать, что случай. Изначально я хотел в кардиологию пойти, чтобы быть детским врачом-кардиологом, потому что в Новосибирске таких специалистов мало. А когда учился в университете, и у нас был курс анестезиологии – мне понравился преподаватель, доцент Кондаков, и я решил попробовать себя в этом направлении. Начал ходить на дежурства с врачами – и втянулся. Сейчас я получаю удовольствие от своей работы.
– В чём специфика рабочего графика анестезиолога-реаниматолога?
– Работаем с утра и до последнего пациента. Мы никогда не знаем точно, сколько будет длиться операция – можем только предполагать. Тем более, если сложный какой-то случай, корректирующая операция, врождённые пороки оперируем. Наша детская операционная – она ещё и экстренная. Так что бывает – в восемь вечера уходишь, полдвенадцатого, а бывает и в два ночи. Редко, но бывает.
– Самая длинная операция в вашей практике сколько длилась?
– Именно у меня самая длинная операция длилась восемь часов. Недавно был случай. Ребёнок родился недоношенным с сочетанными пороками развития. Пришлось его брать, чтобы сохранить жизнь – и мы работали восемь часов.
Это была первая операция, чтобы девочка начала жить сама. Она не могла дышать – дышала через аппарат и не могла есть – кормилась через зонд. На сегодняшний день ей проведено уже пять операций по коррекции врожденных пороков – и это сложно делать на двух килограммах веса. Сейчас ребёнок подрастёт, окрепнет и будут ещё операции, чтобы в конечном итоге девочка попала в социум и не чувствовала себя инвалидом – продолжала жить, развиваться.
Самое главное в моей профессии – лечить и вылечивать. Идёшь по коридору, дети тебе машут, делятся игрушками – это самое приятное. Когда ребёнок улыбается – это здорово.
– Как рассчитывается доза наркоза, особенно, у маленьких детей?
– Всё просчитывается: есть специальные формулы, аннотации препаратов – всё считается. Сложность здесь даже в другом. Если брать маленьких детей и большие операции – на брюшную полость, допустим, или торакальные операции – здесь важно согревать ребёнка. Он лежит у нас на операционном столе, идёт операция, хирурги используют растворы – и ребёнок из-за этого быстро остывает. Хотя у нас есть и матрасики, и тепловые пушки, всякий раз, как хирург моет ему живот – ребёнок остывает, быстро меняется его метаболизм – и приходится корректировать дозировки, вводить растворы. Когда большие операции и ребёнку нужно кушать – кормим внутривенно, чтобы поддерживать баланс организма во время вмешательства.
– У родителей именно наркоз вызывает больше всего опасений – его вред для организма. Какие сегодня используются способы?
– Сейчас в детской практике мы применяется весь спектр анестезии. Используется, допустим, проводниковая анестезия – когда ребёнок вообще не спит, и ему не больно. Сложность в чём – дети маленькие, им страшно, они бояться. Поэтому седация здесь присутствует, чтобы он спал и ему было не больно.
Раньше был только мононаркоз фторотаном, сегодня стараемся отходить от этого. Используем и регионарные методы обезболивания – эпидуральную, каудальную анестезию. Эти методы тоже вызывают вопросы у родителей. «Вот мне делали в спину укол перед кесаревым сечением – у меня спина болит», – говорят мне мамы. Всё это надумано. Мы используем эти методы и видим эффект: ребёнка не тошнит после операции, ему не больно, он сразу начинает движения и чувствует себя прекрасно.
Фторотаном мононаркоз и сейчас есть на маленькие операции, но на длительные мы его не используем. Что касается больших операций, когда нужна тотальная миорелаксация, чтобы хирургу было удобно работать и пациенту меньше осложнений, тогда используем сваран – газообразную жидкость.
– Выбор метода всегда за вами?
– Родители иногда обращаются: нам посоветовали в платном отделе заплатить за такой вот метод. Но в платном отделе сидит же не доктор! Мы начинаем собирать анамнез, выявляем какие-то заболевания, при которых данные препараты категорически запрещены – и тогда меняем препараты. Конечно, с каждым родителем это оговаривается.
Дали согласие на эпидуральную – я уже дальше с ребёнком договариваюсь: «Один укольчик потерпишь, и дальше с тобой будем разговаривать, ничего больно не будет». Если ребёнок сильно маленький – он на масочке засыпает, потом уже укольчик этот делаем, когда он уже не видит и не боится, что его уколют. А потом он не видит никаких иголок уже – всё закрыли ему, он врачей не видит, что они что-то делают – лежит спокойно, анекдоты рассказывает свои детские.
Родители не совсем правильно воспитывают деток с точки зрения отношения к врачам. Идёшь по коридору, бежит ребёнок, а мама его пугает: не бегай, а то сейчас дядя врач тебе укол поставит. И потом, когда он идёт ко мне, он знает – у меня есть укол с большой длинной иголкой.
– Всё-таки, наркоз вреден? Сейчас вот, допустим, детям часто лечат зубы под наркозом.
– Не бывает лекарств, которые абсолютно безопасны. Даже валерианка, которую бабушки пьют и студенты, чтобы успокоиться, имеет побочные эффекты и противопоказания. Вреден или не вреден наркоз? Вреден, бесспорно. Он воздействует на весь организм в целом. Но без него никуда, если речь идёт об операции. Чтобы профилактировать возможные отдалённые последствия, мы с педиатрами принимаем меры – прописываем препараты.
– День анестезиолога-реаниматолога планируете отмечать с коллегами?
– В прошлом году удалось выехать на природу. Тут вся сложность в том, что в день праздника никто не знает – будет он свободен или нет. Я, вот видите, сейчас освободился после операции. А у кого-то, может, одна операция часов пять будет длиться. Он выйдет уставшим – и не до праздника, полежать бы и поесть.
В большинстве случаев мы договариваемся с детьми. С детьми вообще приятно работать, потому что они не умеют обманывать – ты всегда это заметишь. И это помогает в работе. Со взрослыми даже сложнее.
Читайте также:
Павел Шмерко: «Если вы не знаете своего анестезиолога, значит, всё прошло хорошо»
Наркоз: мифы, риски, возможности
Анестезиологи-реаниматологи Дорожной клинической больницы показали класс