Артемий Николаевич Швецов из поколения, которое прямо с выпускного ушло на войну. Но он всё успел. Войну прошёл механиком, а после победы выбрал профессию врача, которой посвятил 54 года. С порталом Sibmeda Артемий Николаевич поделился историей свой жизни.
Пожалуй, одно из самых серьёзных обвинений, которое и сегодня можно предъявить Той войне – она не считалась с человеческими талантами. Предпочитала делить людей на живых и мёртвых. Наверное, даже статистика не знает, скольких этих самых талантов, гениев, возможно, так и не рождённых, просто крепких профессионалов в разных областях мы не досчитались из-за войны.
Медицинская династия Швецовых могла бы сложиться. Но… была война. Талант первого Сталинского стипендиата, выпускника Новосибирского медицинского института Виктора Швецова раскрыться в полной мере не успел. Его младший брат, Артемий Николаевич Швецов, по сути, живёт «за себя и за того парня».
Родился Швецов-младший в 1923 году, и несложно догадаться, что война впечаталась в его биографию. Кавалер Ордена Отечественной войны, Отличник здравоохранения, доктор Швецов оставался в профессии до 2014 года. Его кредо простое и неизменное: «Я люблю лечить людей». Бывших медиков, если они не случайные, не бывает.
Ещё до войны
Швецовы перебрались из Барнаула в Новосибирск, когда Артемию было 4 года. Всего у родителей было три сына. В отличие от героев сказок, мальчики Швецовы были дружные и талантливые. У старшего, Виктора, достаточно рано проявились способности к математике. Закончив школу, он поехал поступать в Томск. Но математиком стать не сложилось: на факультет мечты принимали детей рабочих, а родители были «из прослойки».
Чтобы не терять времени, молодой человек поступил на медицинский факультет. И ни разу о том не пожалел. В 36 году, когда открылся Новосибирский медицинский, Виктор вернулся учиться дальше в город, где жили родители и братья.
«Вирусом медицины» он потихонечку заражал и Артемия. А все вместе братья мечтали построить родителям дачу в Крыму. В каждом из этих мальчишек жил и сорванец, и книгочей-романтик. Швецовы-старшие привили детям вкус к чтению.
«А мы рвались на войну!»
Последние часы детства заканчиваются вместе со школьным выпускным. Документ о среднем образовании Артемию вручили 21 июня 1941 года.
– На следующий день, – рассказывает Артемий Николаевич, – папа, средний брат Дима и я поехали на картошку. Возвращаемся, а мама смотрит на нас ТАК… Папа спрашивает, что случилось. Мама только и смогла сказать: «Николич, война!».
– Да уж, отдалённо можно себе представить, как страшно было матери сыновей. А на вас как новость повлияла?
– Хоть и началась война неожиданно, но предчувствие войны с Германией было. И мы рвались на фронт, были уверены, что враг будет побежден скоро. Боялись не войны, а того, что не успеем повоевать.
…Начало военной службы Артемия Швецова – 15 августа 1941 года. Осознание того, что война далека от романтически красивых картинок, пришло достаточно рано.
|
|
– Отправили нас в Кемерово, учиться в лётную школу. Но в ноябре-декабре немцы наступали на Москву, инструкторов командировали туда, а нас – на восток, в школу обучения авиаинженеров. Предполагалось, что скоро на фронте появится новейшая наша и американская техника, а мы должны уметь ей пользоваться. Школа находилась на снабжении Народного комиссариата обороны. Учёба шла на голодный желудок. Перловку на воде выдавали мизерными порциями. Кормили ровно настолько, чтобы сохранить нас для фронта. И некоторые уже мечтали о фронте, зная, что там голодать не будут.
Помню, как дежурил по кухне, собрал потихонечку пригоревшую перловку с котлов, чтобы подкормить своих земляков (со мной училось 8 новосибирцев). И вот один курсант передо мной на коленях ползал, умолял отдать ему «добычу». Я говорил, что у меня ничего нет. А парень со слезами: «Ну я же видел!» так и не вставал с колен. Я не выдержал, отдал всё до крошки. Он тут же с жадностью всё съел, – у Артемия Николаевича и сейчас влажнеют глаза.
…После учебы поезд доставил бывших курсантов в Москву. Самолёты – истребители ЛаГГ-5 конструктора Лавочкина (в сентябре 1942 года переименованые в Ла-5) были техникой очень сложной. А на её изучение будущим механикам дали ровно сутки. Лётчиков же учили всего три месяца, им вообще приходилось овладевать истребителем практически на месте. Сразу в деле.
«Оттуда лестницы нет»
Механик Швецов службу начинал сержантом, звание старшины получил досрочно. По тем временам человек, закончивший полную среднюю школу, считался хорошо образованным, да плюс привычка читать развивает интеллект. Артемия ценили, к концу войны он обслуживал целое звено (а это три самолета), в том числе и машину командира полка.
От механика зависело многое. Даже приходилось помогать осваивать лётчикам самолёты, потому что изначальные их знания были на уровне «взлет»-«посадка». А полк был интересный, многонациональный. В небе бились и выросший испанский пионер, и грузин-философ, любивший говорить: «Оттуда лестницы нет».
Войну Артемий Николаевич прошел без ранений, но госпиталя не избежал. Зима конца 43-начала 44 годов выдалась «сиротской». Сырой и малоснежной. А зимним обмундированием служили монгольские полушубки, оказавшиеся плохого качества. Механик Швецов заболел очень сильно. Полковой врач, капитан, попытался отвезти в госпиталь. Но к инфекционным болезням и в войну относились с особой осторожностью. Эпидемий никто не хотел. Как знать, не забей тревогу полковой доктор, не угодил бы он в штрафную роту? По законам военного времени, невыполнение своих обязанностей каралось сурово.
В общем, оказался механик в тифозно-инфекционном госпитале. Там первым делом вычисляли симулянтов. (Такие, что греха таить, тоже водились). Еще одним из частых инфекционных заболеваний фронта была чесотка.
«Я помню, как чесоточников лечили: заливали гипосульфитом, выглядели они как снегурочки», – улыбается Артемий Николаевич.
Заболевшего Швецова лечили американским стрептоцидом и рисовым отваром. Через 19 дней госпиталю предстояло двигаться вперед. Молодому человеку предоставили выбор: ехать лечиться дальше или возвращаться в нее. Механик выбрал часть.
Увы, организм, хоть и молодой, не справился. В начале 44 года случился тяжелый рецидив. Полковой врач доставил бойца в госпиталь черепно-мозговых травм, в изолятор. А дальше была долгая дорога в Татарстан, в Бугульму. Перед погрузкой в санитарный поезд у каждого раненого и больного была нашивка, по которой определялась степень тяжести состояния. У Швецова нашивка была красная, как и положено тяжелобольному. И ехал он в итоге в комфортных условиях.
Напомню на минуточку, что серьёзно заболевшему механику, человеку, который отвечал за подготовку самолетов, было всего лишь 18 с половиной лет. И был он тогда невысокого роста, очень худой. Не зря же говорят о рождённых в двадцатых годах прошлого века как о поколении, у которого отняли молодость.
В госпитале Бугульмы больной Швецов перенёс тяжёлое лечение стрихнином. «Самыми частыми операциями на фронте были ампутации», – вводит в курс дела Артемий Николаевич. И его «коллегами» по госпиталю оказались, в основном, такие бойцы. В большинстве своём, молодые ребята без рук и без ног.
А поскольку Артемий был хоть и слаб, но цел, он помогал медсёстрам. Одних только перевязок сестричкам приходилось делать очень много. Разумеется, такая добровольная практика повлияла на послевоенный выбор профессии. Но это – вовсе не единственная причина.
Нашёлся почти через двадцать лет
Брат Виктор на фронте был полковым врачом. Последние новости от него поступили в сорок первом. Он считался пропавшим без вести. Все документы погибли вместе с полком. Известно лишь, что их часть сражалась в боях под Ельней. Виктор попал в плен возле Витебска. Бежал. Выжил. Сумел присоединился к третьей ударной армии.
Жаль, уже не спросить, как это – жить, когда следы старшего сына затерялись, когда младший очень тяжело болел…
Искать Виктора пыталась вся семья. Сколько запросов было послано – не сосчитать. Ответы приходили быстро. Швецовым сочувствовали, предлагали новые варианты поисков. Но… Как искать полкового врача, когда документы полка погибли? В общем, тот факт, что Виктор с войны не вернулся и не успел применить свой талант в мирной жизни, на выбор Артемия серьёзно повлиял.
Артемий Николаевич найдет брата практически через 20 лет, в 60-е, когда сам уже станет опытным доктором.
«Сразу после победы о войне как-то не принято было говорить, – объясняет Артемий Николаевич. – И только спустя пару десятков лет о войне и о цене победы, о потерях заговорили. Я написал в Подольский архив рядового и солдатского состава. Наконец-то пришел положительный ответ! Брат погиб под деревней Антониха. Немцев оттуда выбили после четвёртого наступления. Погибшие бойцы были найдены благодаря местному поисковому отряду. Имена воинов восстанавливали по личным вещам: фляжкам, по пилоткам».
Разумеется, младший брат съездил поклониться на могилу старшего. А потом имя Виктора Николаевича Швецова появилось на Монументе славы. Человек жив, покуда его помнят. И когда к нему очень хочется прийти. На этот День Победы Артемий Николаевич, его дочь и внучка тоже обязательно придут на Монумент с цветами.
«Не только мы тогда искали родного человека, – говорит фронтовик, – многие тоже приходили в отчаяние. Понимаете, целые партизанские отряды погибали в болотах. Люди там даже не тлели, а найти их было невозможно».
Они были фронтовиками
Война действительно скидки на таланты не делала. Как знать, может быть, какое-то важное медицинское открытие оказалось несовершённым просто потому, что Виктор Николаевич Швецов погиб?
Или вот Артемий Николаевич стал хорошим хирургом потому ещё, что с учителями ему повезло. Слава Богу, что его учителя вернулись с войны живыми.
Так, Борис Александрович Полянский (блестящий хирург долго оставался главой кафедры общей хирургии на клинической базе ГКБ №12 Дзержинского района) объяснял студентам и молодым врачам, насколько важно хирургу находиться рядом с послеоперационным больным. Результат самой удачной операции может пойти насмарку просто потому, что во время восстановительного периода было что-то упущено.
Полянский ушёл на фронт кандидатом наук, опытным практикующим врачом. В послевоенной жизни он изобрел порошок из (всего-то) отходов крови. С новым лекарством раны заживали быстрее.
Василий Федорович Прусский, ассистент кафедры общей хирургии, привил Арсению Николаевичу привычку смотреть, готовясь к операции, анатомический атлас. Такая привычка помогала избегать внештатных ситуаций за операционным столом до минимума. А ещё Василий Федорович учил диагностике при помощи пальпации. Да, пальцы хирурга должны быть не менее чуткими, чем у музыканта. Представитель этой медицинской специальности обязан уметь чувствовать разницу между нормой и патологией буквально кончиками пальцев.
Любопытно, что такому подходу к делу сам Прусский учился у Владимира Михайловича Мыша. По причине возраста Мыш на фронте не был. Но во время войны Владимир Михайлович организовывал эвакогоспитали в нашем городе.
Доктор Швецов был первым в нашем городе ординатором у Евгения Николаевича Мешалкина, учился интубационному наркозу. Именитый доктор – тоже фронтовик. Начал войну младшим врачом, закончил – главным хирургом санитарного батальона.
…Впрочем, я забежала чуть вперёд. Учителя и ученик встретились в будущей мирной жизни. А когда шла война, перед смертью все были равны. На одинаковом волоске от неё.
«С войной покончили мы счёты»
Победу Артемий Николаевич встретил на Одере. Авиаполк механика Швецова прикрывал переправу, квартировался в маленькой чистенькой немецкой деревеньке, скорее напоминающей ухоженный городок.
То ранее утро было солнечным. Старшина Швецов не спал. Дежурил. Фигуру человека, бегущего с бумагой в руке, было заметно издали. Судя по выражению лица, он кричал что-то радостное. Наконец, звуки стали различимы: «Чего спите! Война кончилась!!! Вот телеграмма!»
Бойцов подняли по тревоге, объявили построение. И когда авиаполк пробовал на вкус слово «Победа», когда счастье накрыло лавиной эмоций, в этот момент не сразу заметили, как из соснового леса вылетел немецкий мессер и с принижением полетел на строй. Все-таки ликующие люди успели пригнуться. Всё-таки в последний момент самолёт поднялся в небо и улетел. А иначе бы от целого полка ничего не осталось.
О возвращении домой, конечно, мечталось. Победа уже пришла. Но до исполнения мечты оставалось ещё три года.
«Гимнастёрка помогла поступить»
Весной 1948 года Артемий увидел родных и любимый город. Мама была рада, что сын собирается поступать в медицинский.
– Артемий Николаевич, вы стали абитуриентом спустя семь лет после школы. Поступать было тяжело?
– Мне гимнастёрка, конечно, поступить помогла, – улыбается ветеран. – Но с учёбой послаблений не было. Наоборот, в институте помнили Виктора, я не имел права учиться плохо.
…Доктор Швецов мог бы связать свою жизнь не с белым халатом, а с военной формой. В 1953 году говорили об угрозе третьей мировой, поэтому потребность в военврачах возросла. Артемий был направлен получать эту специализацию в 1-й Ленинградский медицинский институт имени Павлова. Швецов стал флотским военврачом. Но… всего лишь за пару лет до военной пенсии ушёл в отставку капитаном медицинской службы. Артемий Николаевич любил и любит лечить людей. На флоте ему не хватало возможностей развиваться в профессии дальше. А медицина – наука живая.
…Не знаю, черта ли это характера. Или фронтовая юность научила принимать смелые решения. Отставка – лишь одно из них. Как вы помните, на отдых Артемий Николаевич ушел лишь в 2014 году. До этого целых 18 лет работал как эксперт в Областной судебно-медицинской экспертизе. Определял, были ли ошибки в лечении пациента. Или всё-таки нет. Делать заключение, разумеется, это значит брать на себя ответственность. Приходилось защищать и докторов, если их ошибок не было. И пациентов. Потому что человек вправе рассчитывать на профессиональную медицинскую помощь.
Мирная жизнь Швецова тесно связана с 12-й городской клинической больницей. Да, сейчас он тут большей частью пациент. Но именно в этой больнице он когда-то учился медицине и хирургии. Именно тут познакомился с будущей женой Любовью. Именно тут был достаточно долго главврачом, а потом ещё дольше, целых десять лет, заместителем врача по лечебной части. Да-да! Именно в такой последовательности! Из главврачей – в замы. По собственному желанию! Поступок вполне объяснимый, если помнить о жизненном кредо доктора Швецова. Лечить людей – это потребность непроходящая.
Благодарим семью ветерана за предоставленные снимки из архива Швецовых.